Члены ОНК выявили нарушения в ИК-53 г.Верхотурье

2 февраля 2017 года я с Ольгой Вековшининой, как члены ОНК Свердловской области посетили исправительную колонию в Верхотурье, ФКУ ИК-53. Первая проверка ОНК нового созыва у них.

Места столь тихие, что штаб колонии даже не за ограждением — спокойно могут посетители заходить с любыми фотоаппаратами, сотовыми, видеокамерами и диктофонами. Вообще, кругом радует простор и чистый снег.

Посетили «единые помещения камерного типа» (ЕПКТ). Сразу увидели проблему с водой. Из-за этого запах во всех камерах. Хотя во всех остальных смыслах камеры в хорошем состоянии. Характерно, что сопровождающие сначала категорически проблему отрицали — «временные перебои с водой, пока столовая набирает».

Впоследствии, на конфиденциальных беседах несколько заключенных независимо подтвердили, что воду дают с 6 до 8 утра, с 12 до 13 и с 20 до 21 часу. Более того, проблема была ранее зафиксирована членами ОНК прошлого созыва.

Много обнаружилось и проблем с корреспонденцией. Нам целую пачку надавали для отправки. В канцелярии потом отговорились, что «была такая девушка, которая последнее время очень плохо работала; письма, бывало, даже домой уносила пачками, не регистрировала отправку… она уже уволена». Ну, посмотрим, как будет в следующий раз.

На дверях видны следы от оборванных листков с информацией. Говорят, сняли по требованию тагильской прокуратуры. Чудеса да и только. Прокуратура вместо того, чтобы следить, чтобы необходимая информация доводилась, требует, чтобы было наоборот. Может кто-то кого-то недопонял?

Одна проблема требует совета. Человек из ЕПКТ отправлял письмо в суд — в тот, где его судили. Отдал отрядному, как положено. Тот взял у него письмо в конверте с точным названием организации и отнёс в спецотдел. Там письмо зарегистрировали и передали в канцелярию. Канцелярия отнесла письмо на почту. Письмо без индекса и точного адреса дошло до сортировочного пункта в Москве, там не поняли, куда его отсортировать, и отправили обратно. Теперь все кивают друг на друга и на свои инструкции.

Несколько заключенных желает посудиться с системой, доказывая, что были заражены туберкулёзом уже в стенах колоний или СИЗО.

Ненадолго зашли на производство, в столовую и библиотеку.
В швейных, камнерезных и обувных получают до вычетов порядка четырёх, максимум пяти, тысяч рублей. Как пояснил один из бригадиров Дмитрий Ф., это 10% сдельной зарплаты, контракта между колонией и заказчиком. Про трудовые договора с самими работниками они и не слышали. После вычетов по искам, на питание и одежду остаётся порядка полутора тысяч.

Почти всюду нет пожарной сигнализации, но гидранты и огнетушители есть. В камнерезном клеят камни на эпоксидку. Для этого постоянно стоит раскалённая жаровня. Помещение закрытое, практически без должной вентиляции. Есть над чем работать. А вот швейный цех — бывшая часть клуба — просторный и светлый. Там же и обувь делают весьма пристойного качества.

Если вычесть инвалидов и прочих, кто работать в принципе не может, около трети колонии не работает. Это человек триста-четыреста: в общем-то есть трудовой ресурс, чтобы решить проблему с водой. Ну, и львиная доля прибыли от заказов… А то, по мнению Алексея Соколова, ссылающегося на конвенцию, отсутствие воды в камере можно приравнять к пыткам.

В столовой тоже не было воды для того, чтобы руки помыть. К тому же, у них при входе в холле ужасно скользкий пол. Конечно, кафельная плитка удобна для уборки, но каток настоящий. Но вот именно эту проблему можно решить довольно просто — швейный цех сшил бы подходящие коврики, делов-то.

В библиотеке порядка 3,5 тыс книг (не пересчитывали, но похоже на правду). Однако юридических книг ровно пять. Четыре из них — КоАП и по арбитражу (sic.) — не в тему. Итого, один УИК (или УПК, не помню, но точно, не УК РФ) на 1200 человек. «Отряды приводят примерно на час в библиотеку и там они могут сделать выписки, если захотят. Кроме того, у некоторых есть в личных вещах кодексы» — таков был ответ. Посчитайте, раз в сколько лет можно в библиотеке добраться до книжечки, сколько получилось?

Подтвердилась и проблема с проносом родственниками на длительные свидания цветного белья и одежды. «Нововведение» возникло из-за неправильной интерпретации новых «правил внутреннего распорядка». Надеемся, прокуратура в этом вопросе администрацию ИК-53 поправит.

В целом же, ИК-53 на фоне остальных производит положительное впечатление. Сами заключенные говорят, в том числе на приватных беседах, что страшных вещей с систематическими избиениями там сейчас нет.

Во время общественной проверки один из сопровождавших нас заместителей пожелал сделать фоторепортаж. Мы согласились на условии, что фотографиями он потом поделится. В ряде случаев даже соглашался сфотографировать то, что мы просили. В своем материале я делюсь этими фотографиями.

Сергей Зыков,
член ОНК Свердловской области