История с подследственным заключенным Г. ( далее Е. Г.) для нас началась со звонка его жены, которая получила окровавленные вещи мужа из изолятора временного содержания (ИВС) Красноуфимска. Тогда, несколько месяцев назад, едва получив мандаты членов общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Свердловской области, мы с Михаилом Борисовым не смогли получить доступ к Е. Г. содержащемуся в медицинском корпусе СИЗО-1 г. Екатеринбурга. Нам просто сказали, что “в нерабочее время не пустят”. Спустя некоторое время, зайдя в то же СИЗО-1 с членом ОНК Ольгой Вековшининой, значительно более подготовленной в правовом плане, нам всё же с подследственным Е. Г. поговорить удалось — она зачитала сотрудникам решения, которые были по аналогичным случаям недопуска ОНК.
Как оказалось, заключенный Е. Г. кровь пустил себе сам, чтобы, по его словам, “зафиксировать содержание в крови признаков отравления” — он считал, что его перед пересылкой в Екатеринбург пытались отравить с подачи следователя. К сожалению, тогда к его словам мы не отнеслись достаточно серьёзно — понадеялись в этой части на адвоката. Однако все жалобы о содержании в ИВС Красноуфимска зафиксировали — если всё подтвердится при визите, то это просто тихий ужас какой-то.
С тех пор Е. Г. зачем-то пересылали в Красноуфимск и обратно (по словам его жены, зимой отправили без вещей), но застать его в СИЗО-1 никак не удавалось. Медсанчасть в этом заведении почему-то является дополнительно закрытой зоной. Неоднократно, как наблюдателям предыдущего созыва, так и нам было отказано в доступе к осмотру камер (палат) в пятом корпусе, где эта медчасть располагается.
Последний раз, 7 февраля, когда мы приходили непосредственно к Е.Г., нас с Ольгой Вековшининой не допустили к нему по надуманной причине нашего отказа подписать странного содержания бумажку, где в частности мы бы соглашались впредь “не спорить и не пререкаться с сотрудниками … СИЗО-1”, носить определённого вида причёску, “не получать … личную информацию” от содержащихся в медсанчасти. Автор сего опуса — некая Наталья Сергеевна, наотрез отказывающаяся представляться и даже озвучить, на каком основании она тут распоряжается.
Вчера, 14 февраля, мы с Михаилом Борисовым — тоже членом ОНК — хотели поговорить с Е.Г., т.к. по словам жены, он не смог или не захотел общаться с пришедшим к нему адвокатом, сидел напротив него, “как обколотый”, ничего не говорил, не реагировал, а затем просто попросился уйти.
Далее фиксирую по часам — это важно.
На 15.15 было уведомление о входе членов ОНК в СИЗО-1.
В 15.30 мы стоим на крыльце дежурной и ждём когда нам сообщат, где находится Е.Г. Наталья Сергеевна выходит из СИЗО-1. Мы гадаем, пустят ли нас на этот раз.
Оказывается, что Е.Г. Уже не в медблоке, идём сразу в тот корпус. Дежурный инспектор заявляет, что “вся камера [где содержится Е.Г.] в бане”. Проверяем, заглядывая в глазок, — камера, действительно пуста и по прежнему переполнена — на полу лежат матрасы.
Поднимаемся тем временем к А.Цепилову, разговариваем с арестованными. Цепилов постановление суда так и не получил. Отправил апелляцию без копии постановления — по его словам, даже не представляет пока, что там написано. А ведь суд публично обещал прислать вовремя?
От одного из заключенных получаем жалобу — “здесь-то ещё ничего, а как с нами обращаются на пересылке…”.
К 16.00 выходим обратно к камере Е.Г. Дежурный инспектор заявляет, что камера будет мыться ещё минут сорок.
Чтобы не терять времени, идём пока в карцер — в прошлый раз, 7 февраля нам под надуманным предлогом отказались открывать там камеры. Проверяем некоторых из содержащихся в карцере.
В 16.30 возвращаемся к камере Е.Г. Нам говорят, что они только что вернулись из бани и развешивают бельё. Дежурный инспектор почему-то спрашивает через окошко у самих заключенных в камере “есть ли Е.Г.” и ему отвечают, что он “на пересылке”. Да, это должно было бы насторожить, но сказался недостаток опыта.
Идём в дежурную часть и там нам заявляют, что Е.Г. конвой забрал ещё в 15 часов. На вопрос, почему они нам полтора часа назад голову морочили насчёт содержания Е.Г. в камере корпуса СИЗО отвечают, что “у нас данные не сразу в базу попадают”. На прямой вопрос сопровождающему, где сейчас найти Е.Г. получаем ответ, что тот уже покинул территорию СИЗО-1.
К 17 часам делаем запись о произошедшем в журнал и выходим из изолятора. Решаем ехать в пересыльный пункт на ж.д.вокзале — до ижевского, поезда в примерно половине девятого, на котором должны везти Е.Г. ещё уйма времени — у нас сомнения, в каких условиях будут заключенные всё это время.
В 17.18 уведомляем дежурного ГУФСИН по Свердловской области, что мы намерены посетить пересыльный пункт на ж.д.вокзале г. Екатеринбурга с 17.50.
В 17.30, вопреки ожиданию, быстро доезжаем через Макаровский мост и звоним в ворота “Комендантско-диспетчерского пункта” (так правильно называется пересыльный пукт, см. фото). Дежурная прапорщик тут же выходит, проверяет наши мандаты, подтверждает, что мы приехали по назначению, но у неё от их дежурного (по конвоированию) нет никаких распоряжений и она нас пустить не может. Мы соглашаемся подождать до назначенного времени.
В 17.51 процедура повторяется — звоним, дежурная выходит, говорит, что сама звонила дежурному — нет распоряжений.
Примерно в 18 часов прямо во время разговора с дежурной подъезжают машины с заключенными и их за воротами начинают выгружать.
В 17.52 (при дежурной пересыльного пункта) и в 18.10 звоним дежурному ГУФСИН и уточняем, что “дежурный ГУФСИН передал информацию дежурному по пересылке” а “дежурной по пересылке и начальнику конвоя заявлено, что никакой информации о приходе ОНК не поступило”. Уточняем на всякий случай, что про одного и того же дежурного идёт речь.
Просим назвать фамилию дежурного, его официальный телефон — хоть что-нибудь, чтобы с ним связаться напрямую. На все вопросы девушка-прапорщик отвечает отказом — “начальником не велено говорить”. Её уже по-своему жалко.
В 18.43 дежурный ГУФСИН окончательно сдаётся — говорит, что ничем нам помочь не может.
К 18.51 находим наконец этот телефон (спасибо добрым людям) и звоним напрямую областному дежурному по конвоированию — т. (343) 962-89-20
Долго просят представиться и затем передают трубку дежурному со словами “те самые”. Дежурный просит время на посовещаться с начальством.
В 19.06 выходят дежурные из пересылки и со своего телефона просят поговорить с областным дежурным по конвою — окончательный и прямой отказ в допуске на пересыльный пункт.
Одновременно старший конвоя заявляет, что Е.Г. действительно в этой пересылке, но выехали они из СИЗО примерно в 17.30, а не в 15.30 и никуда не заезжая приехали в пересыльный пункт. Заключенные уже погружены и доступа к ним мы не получим.
В 19.12 уведомляем дежурного прокурора о недопуске ОНК и уезжаем. Одновременно в разговоре с Михаилом Борисовым Губанков лично подтверждает позицию ГУФСИН о якобы отсутствии у нас прав инспектировать заключенных, находящихся на пересылке.
Сергей Зыков,
член ОНК Свердловской области
Какое безобразие! Это же настоящее издевательство над людьми, которые совершенно не виноваты, а добросовестно выполняют свою общественную работу. И сколько здоровья и нервов они должны были потратить. Фсиновская система -садистская, неважно над кем, лишь бы поиздеваться. Когда придёт конец этому безобразию? Что уж тогда говорить о правах заключённых. Что Корниенко думает? Когда наказывать будет? Оценка его работы.