Комментарии к заключению ОНК в сязи с посещением осужденного Р. 06.04.17 года
ОНК Курганской области состоит из 9 человек, один из нас, бывший председателем ОНК пару созывов (ветеран ФСИН) не появился ни на одном заседании комиссии и не оставил контактных данных, но сдавал председателю свои заключения о единоличной проверке ИВС в разных районах области, где согласно его заключениям – все хорошо.
Из оставшихся восьми, шкстеро работают, и их работодатели практически не предоставляют им время для поездок с ОНК, причем двое молодых женщин имеют малолетних детей. Всегда в строю двое – председатель ОНК Стрелков Ю.В. и я, пенсионерка по старости Исакаева Л.В.
И по заявлению из Ростова об осужденном крымском татарине, гражданине Украины, признанным международными организациями политическим заключенным, в ИК-1 Курганской области 6 февраля поехали мы вдвоем.
В заявлении сообщалось, что прибывший в ИК-1 в середине февраля осужденный уже 2 раза помещался в ШИЗО. Сведения заявителя оказались устаревшими, на момент посещения он уже 3 раза получил взыскание по 15 суток, то есть из 52 суток отбывания наказания в этом учреждении он 45 отсидел в камере.
Для беседы с осужденным в кабинете начальника отряда собрались четверо сотрудников учреждения, двое представителей управления ФСИН и двое членов ОНК, всего 8 человек!
Осужденный вошел с робой в руках, за что был немедленно выдворен начальником колонии из кабинета, и стало понятно, что это новое серьезнейшее нарушение ПВР.
Затем осужденный вернулся и, вот что значит иностранный гражданин, – он попросил удостоверения членов ОНК и переписал наши данные, потом записал данные помощника начальника управления ФСИН по соблюдению прав человека в УИС, потом пресс-секретаря ФСИН и вознамерился переписать сотрудников учреждения, но его намерения были пресечены – «Потом перепишите!».
Минуты три поговорили с осужденным о нём, потом председатель ОНК минут 10 рассказывал о правах и ограничениях в работе ОНК, затем минуты три говорили с осужденным о взысканиях, затем снова председатель ОНК минут 10 говорил о том, что ОНК, конечно же не может вмешиваться в режимные мероприятия учреждения, и снова минуты три поговорили о хронических заболеваниях осужденного и о проблемах с медицинской помощью в учреждении, затем снова председатель ОНК подробно рассказал собравшимся о проблемах с медицинской помощью во всей Курганской области. С педагогами (Стрелков Ю.В. – чиновник управления образования, возглавляющий отдел гражданского патриотического воспитания!!!), видимо, всегда так – они привыкли выдавать информацию, а не добывать ее. Профессиональная деформация. Но, может, и не только она. При взгляде со стороны создаётся впечатление, что цели председателя ОНК и рядового члена ОНК были противоположны.
Затем осмотрели ШИЗО. У помещения ШИЗО встретили фельдшера колонии. С ним у меня связаны самые тяжкие воспоминания – в начале января пыталась разобраться в деле осужденного из этой колонии, — он был в предсмертном состоянии, а фельдшер убеждал меня, что все в порядке,- сейчас капельницу поставим, полечим. Молодой 24-летний парень умер через несколько часов. Возбуждено уголовное дело. Позже я узнала еще об одной, не менее странной смерти осужденного за пару месяцев до января.
ИК-1 хоть и числится колонией общего режима, но производит более тягостное впечатление, чем, например ИК-2, в которой отбывают наказание за более тяжкие преступления. Условия, отношение сотрудников к осужденным здесь выглядят более строгими. К тому же колония стоит в болоте, здесь тяжелый воздух, здания на территории, особенно промышленная зона, выглядят полуразвалившимися, заплатка на заплатке.
После ШИЗО пошли в кабинет начальника колонии, где нам выдали личное дело осужденного. Только я погрузилась в чтение постановлений, рапортов, актов посвященных расправленному спальному месту до отбоя, сну на полу камеры и жаргонным словам, как председатель ОНК сообщил, что уезжает с сотрудниками управления.
Пришлось досрочно закончить проверку и пройти в автобус.
Исакаева Л.В.
член ОНК Курганской области
